Хотя
день голосования на президентских выборах в России еще только предстоит, но
исход выборов давно всем известен. В цирке такой номер называется «борьба
нанайских мальчиков» - два якобы самостоятельных борца ведут упорную схватку,
проводя более или менее удачные приемы, но при этом весь номер исполняет один
артист. Выборы, в которых один из участников решает, кто будет его соперником и
какие ресурсы каждый из них может использовать в своей кампании, заведомо не
могут считаться честными и равными. Это, примерно, как разрешить любому из нас
участвовать в финале забега на 100 метров или в соревнованиях по прыжкам в
длину на Олимпийских играх и при этом самим выбрать своих соперников и
разрешить навесить кое-кому из них свинцовый пояс килограммов 50 или 70 весом.
После этого вопросов относительно будущего чемпиона не возникает ни у кого.
Но
это еще не все. Будущий победитель присвоил себе право решать, кто будет судьей
на этих соревнованиях, кто будет нажимать кнопку секундомера или измерять
рулеткой длину прыжка. Простите, конечно, речь идет о подсчете голосов. Как
могут быть справедливыми и честными выборами, когда на половине избирательных
участков Саратовской области явка составляет 62,2%, что, с точки зрения
математики, является крайне маловероятным событием. Или когда на избирательных
участках фиксируется странная, не поддающаяся объяснению закономерность: чем
выше явка избирателей, тем выше результат победителя. Или когда на графиках,
обобщающих итоги голосования, отчетливо прослеживается «хребет динозавра»,
когда результат победителя на необъяснимо большом количестве участков оставляет
«круглую» цифру – 70, 75, 80 или даже 95 процентов.
Одним
словом, сегодняшние выборы в России отличаются от выборов в СССР только тем,
что в советские времена в бюллетене был один кандидат, а теперь их несколько,
хотя все отлично знают, кто является тем единственным, ради кого устроена вся
эта процедура. Сколько процентов голосов будет написано в итоговом протоколе
напротив фамилии победителя для кого-то может быть и важно, но для меня нет
никакой разницы между 60% и 75% при том, что у следующего кандидата будет не
более 15 процентов.
Но
все сказанное совсем не означает, что нашу страну и нас ничего не ожидает после
18 марта. Совсем даже наоборот! Нас неизбежно ожидает новая реинкарнация
президента Путина, которые уже случались каждый раз непосредственно перед
выборами (как в 2004-м, когда путин 2.0 появился в конце октября 2003 г. после
ареста Михаила Ходорковского, или в 2012-м, когда Путин 4.0 во всей своей красе
предстал перед нами в феврале во время митинга на Поклонной горе), или вскоре
после них (как было в 2008-м, когда содержание Путина 3.0 стало понятным с
началом войны против Грузии). Эти трансформации никого не должны удивлять: к
президентским выборам Владимир Путин приурачивает перетасовку своей кадровой
колоды, меняя членов правительства и руководство своей администрации, когда
кого-то ожидает выход на пенсию или «золотой парашют», а кого-то - резкий
карьерный скачок вверх или отправка в небытие. А новая метла неизбежно начинает
мести по-новому.
Впрочем,
появление новой метлы и ее желание «мести по-новому» не означает, что в
политике Владимира Путина случатся такие перемены, которые стремительно
развернут ее на 180 градусов - российский президент отличается устойчивостью
своих жизненных взглядов, своих принципов и ценностей, поэтому, на мой взгляд,
нет никаких оснований ожидать от него решительных шагов или радикальных реформ,
на которые постоянно, например, намекает Алексей Кудрин. Старый конь, как
говорит русская пословица, новой борозды не проложит. Поэтому все желающие
заняться прогнозами в первую очередь должны хорошенько проанализировать прошлое
и вычленить те тренды, которые последовательно определяли развитие России в
течение 18 путинских лет. Для меня такими трендами являются:
· Нарастание военно-политического противостояния с западным
миром, которое привело к тому, что Россия, по сути дела, стала страной-изгоем,
которую соседи воспринимают как угрозу, и отношения с которой поддерживаются
лишь потому, что она обладает такими запасами ядерного оружия, которые могут
уничтожить жизнь на земле;
· Последовательное усиление авторитарного государства и
консолидация всей полноты власти в стране в руках узкого круга людей, которые
решают, кто будет членом парламента и кто губернатором, сколько денег
достанется тому или иному региону и на что эти деньги можно потратить;
· Повышение роли силовых методов в российской политике и
окончательное присвоение тайной полицией, ФСБ, роли «первой скрипки». Это привело
к тому, что по желанию этой службы заключенным может стать действующий министр
Улюкаев, которому не было предъявлено никаких доказательных обвинений, или
действующий губернатор Белых, показания против которого дает подследственный по
другому уголовному делу и которого осознанно доводят до инвалидности (а, может,
не дай Бог, и до повторения судьбы Сергея Магницкого). Это означает, что
заключенным в любой момент может стать не только лидер политической оппозиции
(и не надо делать вид, что административный арест на 30 суток чем-то
принципиально отличается от более длительных сроков заключения), но и
театральный режиссер, активист–эколог или простой россиянин, который своим
спектаклем/плакатом/ретвитом решил выразить свою гражданскую позицию;
· Ограничение базовых конституционных прав и свобод
российских граждан, включая право избирать и быть избранным, право на свободу
слова, собраний и уличных митингов;
· Последовательное разрушение системы защиты прав
собственности, что привело к нежеланию российского бизнеса инвестировать в
развитие и к стагнации в экономике.
Мой
базовый политический прогноз состоит в том, что все эти тренды продолжат свое
разрушительное для страны действие; можно спорить и дискутировать относительно
угла наклона и скорости ухудшения ситуации по всем этим направлениям, но по
состоянию на сегодня нет никаких оснований считать, что хотя бы какой-то из
этих трендов не то чтобы развернется, но и просто перестанет существовать. Мне
могут возразить, мол, почитай, какие правильные лозунги озвучил Путин, какие
намеки на поддержку своих планов реформ увидел тот же Кудрин во время своей
встречи с российским президентом, но меня все это не убеждает – Владимир Путин
политик со стажем, которого давно нужно перестать оценивать по словам. Оценку
его намерений и политики нужно базировать на его решениях, на тех решениях,
которые он принял или не принял. Потому что для политика непринятие решения
тоже есть решение.
В
этой связи мне понятно, что очередной президентский срок Владимира Путина не
позволит экономике выйти из стагнации, а стране - из международной изоляции,
что к 2024 году Россия будет находиться в том историческом болоте, в которое
она зашла, с завистью и ненавистью наблюдая, как другие страны будут
стремительно уходить вперед. Однако жизнь не заканчивается в 2024-м, точно так же,
как нельзя ставить крест на будущем России, которая уже потеряла десять лет в
своем развитии – за 2008-2017 гг. наша экономика выросла всего на 9 процентов –
и имеет все шансы потерять следующие шесть лет. И это подводит меня к ключевому
вопросу, на который должен будет дать ответ Владимир Путин к моменту окончания
своего президентского срока в 2024 г.: а что, вернее, кто дальше? что будет
после мая 2024-го?
Кое-кто
спешит озвучить тезис о том, что это будет
последний президентский срок Владимира Путина. Но мне кажется, что он сам с этим не согласен, а, возможно, еще даже и не думал над этим. Не в привычках
российского президента отвечать на вопрос, который может подождать с ответом.
Поэтому у меня есть возможность встать на несколько минут на его место и
порассуждать относительно имеющихся вариантов. Которых я вижу четыре.
Первым
из них является сохранение Владимира Путина в качестве того единственного
человека, который принимает все ключевые решения в России, т.е. того, кто
удерживает всю полноту власти в стране. Сделать это не очень сложно. Так, в дело может пойти и покрывшееся мхом Союзное государство России и Беларуси —
почему-бы не перезапустить его,
избрав Путина президентом, а Лукашенко—
вице-президентом? Или еще проще —
присоединить Беларусь по крымскому сценарию,
только всю сразу, чтобы некому
было «права качать» в международных судах. А можно провести очередную «рокировку», отдав Дмитрию
Медведеву кремлевский кабинет, но забрав у него
пост руководителя «Единой России», которая станет партией парламентского
большинства и добьется назначения
своего премьер-министра, руками которого Путин и будет управлять страной. Можно, на крайний случай, и Конституцию поменять, сняв лично для Путина на всенародном референдуме ограничение в виде двух сроков. Одним словом, было бы желание…
Второй
вариант предполагает превращение Путина в российского Дэн Сяо Пина, который,
скажем, в середине своего срока, осознав нежизнеспособность нынешней российской
политической модели, организует настоящий Круглый стол с участием
представителей всех политических и общественных сил страны, на котором будут
выработаны контуры будущей системы и правила переходного периода, который
уложится в последние два года президентства
Путина и позволит России войти в новую политическую эпоху в 2024-м.
Третий
и четвертый варианты базируются на гипотезе о том, что Владимир Путин последует
примеру Бориса Ельцина и объявит «я устал, я ухожу», объявив о том, что он
выбрал своего политического преемника. Разница между этими сценариями состоит в
личности этого преемника. Сегодня, за шесть лет до такой (возможной) развилки
мы не можем всерьез говорить о потенциальных кандидатах на пост наследника – за
это время кто-то уйдет из путинского окружения, а кто-то туда стремительно
ворвется. Поэтому для своего сценарного упражнения я для третьего варианта
использую более либерального политика, условного «Медведева», а для четвертого
– более консервативного, условного «Рогозина».
Но,
на самом деле, разница между третьим и четвертым вариантом будет состоять не в
том, либеральным или консервативным будет наследник, ключевым для будущего
страны станет его способность удержать в своих руках полученную власть. С одной
стороны, и «Медведеву», и «Рогозину» не удастся сохранит существующую систему в
неизменном виде и придется каким-то образом реформировать ее. Любые реформы
будут нарушать сложившееся равновесие и приведут к ущемлению интересов многих
влиятельных групп, которые начнут вести активную борьбу за сохранение своих
позиций. С другой стороны, непонятно, каким образом «Медведев» или «Рогозин»
выстроят свои отношения с ФСБ и смогут ли они, как минимум, договориться о
невмешательстве тайной полиции в политическую жизнь страны после Путина.
Я не
собираюсь гадать, у какого варианта больше шансов на реализацию – любые попытки
сделать это будут опираться на домыслы и предположения, под которыми не будет
никаких оснований. Но, очевидно, что вопрос в том Путин или не Путин, а если не
Путин, то кто и как, станет главным вопросом следующих шести лет. Только не надо ждать ярких сцен и публичных спектаклей. Это Борис Ельцин в поисках преемника менял премьеров и вице-премьеров с пугающей частотой. Владимир Путин будет вести эту работу
по-другому, в привычном ему стиле
«спецоперации», когда крайне ограниченный круг людей вокруг него будет понимать
его замысел. А остальные должны будут
ловить сигналы и довольствоваться
слухами и намеками. А, может,
Владимир Путин, вообще, никого не захочет посвящать в свои планы, и будет вести сеанс одновременной игры политических шахмат
сразу на нескольких досках,
обсуждая с разными командами
советников различные сценарии и кандидатуры.
С каждым днем эта задача
будет увлекать его все сильнее и сильнее. Никакие другие проблемы не будут его беспокоить больше, чем наивный вопрос — а что дальше?
Представляете,
какими содержательными для страны будут эти шесть лет?
Статья написана для мартовского номера журнала "Максим", который уже доставлен подписчикам/находится в продаже. На сайте www.maximonline.ru появится позднее. Редакция журнала по согласованию внесла правки в текст, поэтому данная версия может незначительно от того, что напечатано в журнале
Комментариев нет:
Отправить комментарий