среда, 22 ноября 2017 г.

В ожидании нового кризиса (колонка для РБК) - часть 2

Период с середины 2009-го до середины 2014 года можно считать относительно спокойным для российской экономики, которая постепенно, хотя и крайне медленно, восстанавливалась после глобального кризиса. Экономический рост всегда и везде приводит к улучшению положения дел в банковском секторе. Оживление экономики ведет к росту депозитов и спроса на кредиты. У банков снижается доля «плохих» кредитов и увеличиваются доходы, что позволяет компенсировать понесенные убытки. Обычно в такое время банковские кризисы не случаются, а государству не приходится тратить средства на поддержку банковского сектора. Но Россия опять пошла своим путем: начиная с этого времени власти потратили примерно триллион рублей на весьма сомнительную программу санации рухнувших банков, в которую попали 35 из более чем 380 банков, у которых были отозваны лицензии. Еще один триллион рублей Банк России предоставил для выплат вкладчикам рухнувших банков в виде кредита Агентству по страхованию вкладов (АСВ), вероятность возврата которого в ближайшие годы является более чем сомнительной.

Слепой надзиратель


Чем же можно объяснить такие затраты государства в спокойной по всем показателям ситуации? Дело в том, что к этому времени Банк России стал постепенно ужесточать надзор, и тут же выяснилось, что никакого реального надзора за банками Центробанк не осуществлял: при отзыве лицензий у многих банков выявлялось полное отсутствие собственных средств (капитала), более того, фиксировался отрицательный капитал, т.е. банки «проедали» деньги клиентов. Такая ситуация не должна существовать в принципе, российское законодательство требует от Банка России отзывать лицензию у банка, если его капитал снижается до определенного уровня (если грубо — когда капитал банка составляет менее 2% от суммы его активов), но в тот момент, когда величина капитала составляет положительную величину. Теоретически, это позволяет банку в случае отзыва лицензии рассчитаться по всем своим обязательствам. Понятно, что жизнь устроена сложнее, в разных странах были истории банковских мошенников, которые так искусно маскировали балансы и отчетность, что надзорные органы не могли их вовремя поймать. Но, как правило, такие случаи носят единичный характер и всегда используются надзорными органами в качестве кейсов для обучения своих сотрудников. В России же практически все банки, у которых отзывали лицензии, не имели к этому моменту капитала, то есть проблема была системной.
Еще в сентябре 2009 года нынешний первый зампред ЦБ Дмитрий Тулин опубликовал замечательную статью о том, как регулятор упорно не обращал внимания на проблемы банка «Глобэкс», которые были очевидны уже в 2003-2005 гг., задолго до того, как банк рухнул в кризис 2008-го и был взят на санацию ВЭБом. В той статье Тулин констатирует: «Горькая правда заключается в том, что настоящего банковского надзора в России пока не существует, есть лишь отдельные его элементы».
Как известно, умные учатся на своих ошибках, а дураки не учатся вообще. Кризис 2008-го ничему не научил руководство Банка России, не заставил его провести работу над ошибками. В результате весной 2011-го прозвучал еще более громкий звонок — в ходе враждебного поглощения Банка Москвы банком ВТБ выяснилось, что масштаб «дыры» там настолько велик, что она запросто может унести на дно не только сам Банк Москвы, но и ВТБ. Это заставило федеральный бюджет раскошелиться на 300 млрд рублей (более $10 млрд по курсу того времени), как было заявлено — для восстановления жизнеспособности рухнувшего банка. Однако весьма скоро выяснилось, что чудес в жизни не бывает и вернуть мертвеца к жизни в очередной раз не удалось.


Оживление мертвецов


Похоже, что руководству ЦБ эти случаи показались единичными — по крайней мере, никаких принципиальных изменений ни в практике надзора, ни в персональном составе руководителей надзорного блока не случилось. Вполне возможно, что масштаб бедствия остался бы неизвестным широкой публике, в конце концов, мы очень мало знаем о том, насколько успешно АСВ удается превращать активы банков-банкротов в реальные деньги, — но руководство ЦБ решило поставить на поток попытки оживления мертвецов, и мы узнали про то, что «дыры» в балансах Внешпромбанка, «Траста» и Мособлбанка превысили 100 миллиардов рублей. В целом же, только у тех 35 банков, которые попали в программу санации, совокупный дефицит капитала составил около триллиона рублей. Но ведь помимо них в 2010-2016 гг. лицензии были отозваны еще у 350 банков, и готов поспорить, что многих также были проблемы с недостатком капитала.
Может показаться странным, но как раз экономический кризис 2014-2016 гг. не привел к кризису банковскому, а продемонстрировал достаточную устойчивость российской банковской системы. Кризис отвлек внимание от банковского надзора, тем более что с 2016 года Банк России прекратил запускать новые программы санации, что лишило нас информации о положении дел в рухнувших банках. Но крах летом-осенью 2017-го вполне крупного БИН-банка и крупнейшего частного российского банка «Открытие» вывел проблему провалов банковского надзора на новый уровень.
Дело в том, что и БИН, и «Открытие» несколько лет подряд реализовывали стратегию развития, основанную на поглощении других банков. А на поглощение всегда требуется получать разрешение ЦБ, то есть нельзя говорить о том, что БИН и «Открытие» делали что-то втайне от надзорного блока. Нет, они информировали о каждом своем шаге и каждый раз получали разрешение. Более того, и БИН, и «Открытие» были санаторами обанкротившихся банков и должны были бы находиться под еще более пристальным надзором, и, возможно, покровительством ЦБ. По крайней мере, для меня несомненно, что когда выяснился реальный масштаб «дыры» в капитале «Траста», Банк России должен был всерьез обеспокоиться устойчивостью «Открытия». Но не только не обеспокоился, но и разрешил ему весной 2017-го приобрести крайне убыточный «Росгосстрах», который не имел никакой устойчивой бизнес-модели.

Будет ли кризис?


Реального банковского надзора в России нет и в короткие сроки он не может возникнуть — такие системы создаются годами и десятилетиями, Но если так, то надо ожидать будущих кризисов. Да, они будут не такими мощными, как в 1998-м, но не факт, что менее болезненными.
Дополнительным фактором, создающим основу для будущих потрясений, является ползучее огосударствление сектора. Сегодня семь из 10 и 12 из 20 крупнейших российских банков находятся под контролем государственных структур или госкомпаний (следует ожидать, что вскоре к ним присоединится ВЭБ, руководство которого упорно добивается статуса банка). Это означает, что едва ли не любой потенциальный заемщик изначально обращается в госбанк — банкам с государственным капиталом вкладчики больше доверяют, что позволяет госбанкам устанавливать более низкие ставки депозитов и, следовательно, снижать кредитные ставки. В итоге наиболее качественные заемщики достаются госбанкам, а на долю более мелких частных банков достаются те, что похуже, кредиты которым несут большие риски.
Поскольку государство не только не собирается уменьшать свое присутствие в банковском секторе, но и продолжает его наращивать — вспомним фактический переход МКБ под крыло «Роснефти», — то проблема концентрации плохих активов на балансах частных банков становится долгоиграющей, а ухудшение качества балансов банков становится питательной средой для кризиса.
Некоторые видят выход в полном огосударствлении банковской системы. Но это тоже не страховка от новых кризисов. На самом деле, в большинстве российских госбанков кризис носит перманентный характер, что проявляется в убыточности их деятельности и в постоянных дотациях, которые бюджет или ЦБ должны им предоставлять. По оценкам Fitch, с 2013 года государство в различных формах предоставило госбанкам поддержку на сумму более 2 триллионов рублей.
Постоянное спасение госбанков-банкротов помимо нагрузки на бюджет неизбежно ухудшает качество управления в банках. В системе, основанной на частных банках, банкротство одного конкретного банка может привести к проблемам у его клиентов, но с точки зрения общего состояния сектора такие события носят позитивный характер: с рынка уходят слабейшие игроки, а остальных конкуренция заставляет не забывать об осторожности при ведении бизнеса. В российской банковской системе с доминированием госбанков ни один из их руководителей не был уволен со своей должности за неспособность вести хотя бы безубыточный бизнес, не говорю уже о прибыльности и уплате дивидендов в бюджет, зато они получают вознаграждения, в разы превышающие те, что получают руководители аналогичных банков в других странах.
Поэтому можно уверенно утверждать, что российским гражданам не стоит ждать системных банковских кризисов, тех, что поставят на грань устойчивости всю систему или значительную ее часть. Зато череда банкротств частных банков и потоки бюджетных дотаций на санацию госбанков будет бесконечной.


Оригинал - здесь 









Персонально Ваш, 21 ноября 2017


Смотреть - здесь 

Слушать - здесь


Е.Канакова 15 часов и 8 минут в Москве, начинается программа «Персонально ваш». Здесь Яков Широков…
Я.Широков Добрый день. Екатерина Канакова.
Е.Канакова Да, здравствуйте всем. И сегодня персонально ваш экономист Сергей Алексашенко. Здравствуйте.
С.Алексашенко Здравствуйте, Екатерина, здравствуйте, Яков. Давно не виделись.
Я.Широков Да, как-то так не получалось. Ну, первый вопрос, кстати, насчет «Давно не виделись». Как вы думаете, Игорь Иванович придет в суд на дело Улюкаева или не придет?
С.Алексашенко Яков, я думаю, что придет. Но не скоро и не сразу, что называется. Но самое главное, что самой большой новостью или сюрпризом будет то, что Игорь Иванович на суд придет. При этом слушания будут в закрытом режиме, он повторит всё, что нам было известно, и не скажет ничего нового (это нам расскажут адвокаты или еще кто-нибудь расскажет). Поэтому мне кажется, что, собственно говоря, вот это всё бодание относительно прихода или неприхода Игоря Ивановича в суд – это… Ну, как это? Вот, тень, знай свое место. То есть, вот, просто тень. Помните, у Шварца в сказке, да? Слишком высоко взлетел, слишком много о себе возомнил. Вот, мы тебя немножечко, что называется, наравне со всеми.
Я.Широков Это кто? Кто взлетел?

вторник, 21 ноября 2017 г.

В ожидании нового кризиса (колонка для РБК)





Стремясь преодолеть кризис 2008 года, российский ЦБ запустил весьма сомнительную систему санации рухнувших банков, что во многом предопределило дальнейшее развитие банковской системы
События последних месяцев, когда в России регулярно рушатся крупные банки, породили много разговоров и прогнозов относительно случившегося или наступающего банковского кризиса. При всей важности событий в банковском секторе, на мой взгляд, ко всему происходящему нужно относиться сдержанно, применяя хорошо известный принцип: мухи отдельно, котлеты отдельно.

пятница, 10 ноября 2017 г.

вторник, 7 ноября 2017 г.

Газпром, Facebook, Усманов…

Все просто и очевидно. Давно знакомая схема: приватизация прибыли и национализация убытков.
Когда пресс-служба Алишера Усманова заявляет, что «все инсинуации в отношении якобы использования г-ном Усмановым в личных целях средств «Газпрома» являются лживыми и не соответствуют действительности», то это похоже на правду. Потому что схема сделки была чуть-чуть другой.
«Газпроминвестхолдинг» (ГазПИХ), который на 100% принадлежал «Газпрому», и генеральным директором которого был Алишер Усманов, в начале 2000-х занимался возвратом в собственность «Газпрома» тех активов, контроль над которыми газовая монополия потеряла во второй половине 90-х. Тогда «Газпром» создавал с разного рода предприимчивыми дельцами совместные предприятия, в которые вносил очень даже привлекательные активы. Потом доля газового монополиста размывалась в ходе дополнительных эмиссий, и на небосклоне зажигались яркие звезды. С приходом Владимира Путина этой практике был положен конец, а Усманов подрядился заняться возвратом таких активов. Что ему далось: где-то мытьем, где-то катанием, - так или иначе контроль над почти всеми активами был возвращен назад. Попутно с этим ГазПИХ приобрел контрольные пакеты Оскольского меткомбината и Лебединского ГОКа, которые плавно перешли в собственность господина Усманова. Возможно, в этом и состояло его вознаграждение за работу в интересах «Газпрома».
В некоторых случаях, ГазПИХ платил за выкупаемые активы, а деньги для таких покупок, естественно, давал «Газпром». К 2009-му та деятельность, ради которой в ГазПИХ приходил Усманов была завершена, а деньги у компании, видимо, оставались. И грех ими было не воспользоваться.  Мы не знаем, кто кого нашел: Юрий Мильнер Алишера Усманова, или наоборот, но так или иначе «два одиночества» встретились и приятно пообщались. Юрий Мильнер собирал пул инвесторов для покупки акций Facebook в рамках частного размещения (его акции еще н торговались на бирже), и «якорный инвестор» (так называют того, кто первым вкладывается в совместный проект, выкупая значительную его долю).
Российские олигархи не любят рисковать своими деньгами, тем более, в 2009-м от последствий кризиса они еще не отошли; поэтому акции Facebook купил «Газпром». Точнее, «Газпром» дал деньги ГазПИХу, тот передал их своей «дочке» Kanton Services “для общекорпоративных целей”, которая в свою очередь вложилась в DST II USA, фонд Мильнера. То, что Kanton  является «внучкой» «Газпрома» не могло быть секретом для Юрия Мильнера, так же как и то, что никаких других источников денег у этой офшорной «живопырки» просто не было. Но деньги не пахнут, тем более, что н о каких санкциях против России в то время никто еще не говорил. Позднее DST II USA, скорее всего при участии ГазПИХа,  купил еще немножко, и еще, и еще, а еще прикупил акций у сотрудников компании. Одним словом, к моменту публичного размещения акций Facebook на бирже пакет DST II USA вырос до 10%, а его стоимость превысила $10 миллиардов. Алишер Усманов со-товарищи (Фархад Мошири и Владимир Скоч) стал главным акционером этого фонда.



Но не таков российский олигарх, чтобы просто так дать заработать госкомпании – за месяц до размещения акций Facebook на бирже, когда их цена стала примерно понятной   Kanton Services продала свою долю в акциях Facebook компании Алишера Усманова. По какой цене и получил ли «Газпром» от этого какую-то прибыль? И заплатил ли за них Усманов или только пообещал? – нам остается только гадать. Через 4 дня после размещения акций Facebook на бирже DST продал его акций на $1 млрд., что позволило ему рассчитаться со всеми кредитами, взятыми на покупку акций Facebook.
Вот, собственно говоря, и весь незатейливый сюжет – прибыль от инвестиций в Facebook осела в карманах Алишера Усманова, а делился он ею с кем-то мы узнаем несколько позже. Но обязательно узнаем.