Период с середины 2009-го до середины 2014 года можно считать относительно спокойным для
российской экономики, которая постепенно, хотя и крайне медленно,
восстанавливалась после глобального кризиса. Экономический рост всегда и везде
приводит к улучшению положения дел в банковском секторе. Оживление экономики
ведет к росту депозитов и спроса на кредиты. У банков снижается доля «плохих»
кредитов и увеличиваются доходы, что позволяет компенсировать понесенные
убытки. Обычно в такое время банковские кризисы не случаются, а государству не
приходится тратить средства на поддержку банковского сектора. Но Россия опять
пошла своим путем: начиная с
этого времени власти потратили примерно триллион рублей на
весьма сомнительную программу санации рухнувших банков, в которую попали 35 из
более чем 380 банков, у которых были отозваны лицензии. Еще один триллион
рублей Банк России предоставил для выплат вкладчикам рухнувших банков в виде
кредита Агентству по страхованию вкладов (АСВ), вероятность возврата которого в
ближайшие годы является более чем сомнительной.
Слепой надзиратель
Чем же можно объяснить такие затраты государства в
спокойной по всем показателям ситуации? Дело в том, что к этому времени Банк
России стал постепенно ужесточать надзор, и тут же выяснилось, что никакого реального надзора за
банками Центробанк не осуществлял: при отзыве лицензий у многих банков
выявлялось полное отсутствие собственных средств (капитала), более того,
фиксировался отрицательный капитал, т.е. банки «проедали» деньги клиентов. Такая
ситуация не должна существовать в принципе, российское законодательство требует
от Банка России отзывать лицензию у банка, если его капитал снижается до
определенного уровня (если грубо — когда капитал банка составляет менее 2% от
суммы его активов), но в тот момент, когда величина капитала составляет
положительную величину. Теоретически, это позволяет банку в случае отзыва лицензии рассчитаться по всем своим обязательствам.
Понятно, что жизнь устроена сложнее, в разных странах были истории банковских
мошенников, которые так искусно маскировали балансы и отчетность, что надзорные
органы не могли их вовремя поймать. Но, как правило, такие случаи носят
единичный характер и всегда используются надзорными органами в качестве кейсов
для обучения своих сотрудников. В России же практически все банки, у которых отзывали лицензии, не имели к этому моменту капитала, то
есть проблема была системной.
Еще в сентябре 2009 года нынешний первый зампред
ЦБ Дмитрий Тулин опубликовал замечательную статью о том, как регулятор упорно не обращал внимания на
проблемы банка «Глобэкс», которые были очевидны уже в 2003-2005 гг., задолго до
того, как банк рухнул в кризис 2008-го и был взят на санацию ВЭБом. В той
статье Тулин констатирует: «Горькая правда заключается в том, что настоящего
банковского надзора в России пока не существует, есть лишь отдельные его
элементы».
Как известно, умные учатся на своих ошибках, а
дураки не учатся вообще. Кризис 2008-го ничему не научил руководство Банка
России, не заставил его провести работу над ошибками. В результате весной
2011-го прозвучал еще более громкий звонок — в ходе враждебного поглощения
Банка Москвы банком ВТБ выяснилось, что масштаб «дыры» там настолько велик, что
она запросто может унести на
дно не только сам Банк Москвы, но и ВТБ. Это заставило федеральный бюджет
раскошелиться на 300 млрд рублей (более $10 млрд по курсу того времени), как
было заявлено — для восстановления жизнеспособности рухнувшего банка. Однако
весьма скоро выяснилось, что чудес в жизни не бывает и вернуть мертвеца к жизни
в очередной раз не удалось.
Оживление мертвецов
Похоже, что руководству ЦБ эти случаи показались
единичными — по крайней мере, никаких принципиальных изменений
ни в практике надзора, ни в персональном составе руководителей надзорного блока
не случилось. Вполне возможно, что масштаб бедствия остался бы неизвестным широкой публике, в конце концов, мы очень мало знаем о том,
насколько успешно АСВ удается превращать активы банков-банкротов в реальные
деньги, — но руководство ЦБ решило поставить на поток попытки оживления
мертвецов, и мы узнали про то, что «дыры» в балансах Внешпромбанка, «Траста» и
Мособлбанка превысили 100 миллиардов рублей. В целом же, только у тех 35 банков, которые попали в
программу санации, совокупный дефицит капитала составил около триллиона рублей.
Но ведь помимо них в 2010-2016 гг. лицензии были отозваны еще у 350 банков, и
готов поспорить, что многих также были проблемы с недостатком капитала.
Может показаться странным, но как раз
экономический кризис 2014-2016 гг. не привел к кризису банковскому, а
продемонстрировал достаточную устойчивость российской банковской системы.
Кризис отвлек внимание от банковского надзора, тем более что с 2016 года Банк России прекратил запускать
новые программы санации, что лишило нас информации о положении дел в рухнувших
банках. Но крах летом-осенью 2017-го вполне крупного БИН-банка и крупнейшего
частного российского банка «Открытие» вывел проблему провалов банковского
надзора на новый уровень.
Дело в том, что и БИН, и «Открытие» несколько лет
подряд реализовывали стратегию развития, основанную на поглощении других
банков. А на поглощение всегда требуется получать разрешение ЦБ, то есть нельзя говорить о том, что БИН и
«Открытие» делали что-то втайне от надзорного блока. Нет, они информировали о каждом своем шаге и каждый раз получали разрешение. Более того, и
БИН, и «Открытие» были санаторами обанкротившихся банков и должны были бы находиться под еще более пристальным надзором,
и, возможно, покровительством ЦБ. По
крайней мере, для меня несомненно, что когда выяснился реальный масштаб «дыры»
в капитале «Траста», Банк России должен был всерьез обеспокоиться устойчивостью
«Открытия». Но не только не обеспокоился, но и разрешил ему весной 2017-го
приобрести крайне убыточный «Росгосстрах», который не имел никакой устойчивой
бизнес-модели.
Будет ли кризис?
Реального банковского надзора в России нет и в
короткие сроки он не может возникнуть — такие системы создаются годами и
десятилетиями, Но если так, то надо ожидать будущих кризисов. Да, они будут не
такими мощными, как в 1998-м, но не факт, что менее болезненными.
Дополнительным фактором, создающим основу для
будущих потрясений, является ползучее огосударствление сектора. Сегодня семь из 10 и 12 из 20 крупнейших российских банков
находятся под контролем государственных структур или госкомпаний (следует ожидать,
что вскоре к ним присоединится ВЭБ, руководство которого упорно добивается
статуса банка). Это означает, что едва ли не любой потенциальный заемщик изначально
обращается в госбанк — банкам с государственным капиталом вкладчики больше
доверяют, что позволяет госбанкам устанавливать более низкие ставки депозитов
и, следовательно, снижать кредитные ставки. В итоге наиболее качественные
заемщики достаются госбанкам, а на долю более мелких частных банков достаются
те, что похуже, кредиты которым несут большие риски.
Поскольку государство не только не собирается
уменьшать свое присутствие в банковском секторе, но и продолжает его наращивать
— вспомним фактический переход МКБ под крыло «Роснефти», — то проблема концентрации плохих
активов на балансах частных банков становится долгоиграющей, а ухудшение
качества балансов банков становится питательной средой для кризиса.
Некоторые видят выход в полном огосударствлении
банковской системы. Но это тоже не страховка от новых кризисов. На самом деле,
в большинстве российских госбанков кризис носит перманентный характер, что
проявляется в убыточности их деятельности и в постоянных дотациях, которые
бюджет или ЦБ должны им предоставлять. По оценкам Fitch, с 2013 года государство в различных формах
предоставило госбанкам поддержку на сумму более 2 триллионов рублей.
Постоянное спасение госбанков-банкротов помимо
нагрузки на бюджет неизбежно ухудшает качество управления в банках. В системе,
основанной на частных банках, банкротство одного конкретного банка может
привести к проблемам у его клиентов, но с точки зрения общего состояния сектора
такие события носят позитивный характер: с рынка уходят слабейшие игроки, а остальных
конкуренция заставляет не забывать об осторожности при ведении бизнеса. В
российской банковской системе с доминированием госбанков ни один из их
руководителей не был уволен со своей должности за неспособность вести хотя бы безубыточный бизнес, не говорю уже о
прибыльности и уплате дивидендов в бюджет, зато они получают вознаграждения, в
разы превышающие те, что получают руководители аналогичных банков в других
странах.
Поэтому можно уверенно утверждать, что российским
гражданам не стоит ждать системных банковских кризисов, тех, что поставят на
грань устойчивости всю систему или значительную ее часть. Зато череда
банкротств частных банков и потоки бюджетных дотаций на санацию госбанков будет
бесконечной.
Комментариев нет:
Отправить комментарий