Горе от ума?

Выступая на инвестиционном форуме в Сочи, премьер Медведев выдвинул неожиданную идею: «Новый план Правительства должен содержать дополнительные меры по трансформации структуры экономики, росту несырьевого экспорта, реализации новых инвестиционных проектов, а также опережающему развитию малых и средних предприятий. В этом контексте предлагаю уже в ближайшее время реализовать ряд шагов.

Во-первых, разработать механизм, который упростит хеджирование валютных рисков для российских экспортёров. У нас этого механизма просто нет. Речь идёт о создании единого окна, через которое экспортёры смогут зафиксировать будущий денежный поток от экспортных поставок в рублевом эквиваленте.»

Хеджирование – слово красивое и не всем понятное. В экономических словарях для его разъяснения строятся длинные предложения, которые многих пугают. Я уверен, что российский премьер хорошо понимает смысл этого термина, но это не делает его идею менее странной. Нет, я не то, чтобы против хеджирования валютных рисков, но, как бы это поаккуратнее сказать, это явно не является философским камнем. Во-первых, неправда, что такого механизма нет. Он есть, и валютное хеджирование – стандартный банковский инструмент, который имеется в арсенале многих российских банков. Как государственных, так и негосударственных. Во-вторых, этот инструмент обоюдоострый – это игра с нулевой суммой: две стороны договариваются о покупке-продаже валюты в будущем по курсу, о котором они договариваются сегодня. С высокой степенью вероятности, тот курс, о котором они договорятся, не будет соответствовать тому, который в этот момент будет на рынке. Значит, один из них выиграет, другой проиграет. А проиграть можно много. В мою бытность членом Совета директоров «Аэрофлота» прошло несколько дискуссий относительно хеджирования цены на нефть (принципиально этот риск для компании ничем не отличается от валютного риска), и мы, поддерживая идею в принципе, не смогли прийти к однозначному выводу о том, какой инструмент для этого нужно использовать. После этого менеджмент взял дело в свои руки, и ….  компания понесла огромные убытки. В-третьих, (это уже выползло из комментариев людей, посвященных в премьерские планы) эту идею планируется реализовать через какой-то госбанк. Например, ВЭБ (которому, похоже совсем нечем заняться). И здесь начинается самое интересное.

Если ВЭБ будет предлагать экспортерам рыночную услугу на конкурентном рынке, то непонятно, что здесь нового, и сможет ли ВЭБ конкурировать с другими игроками. Если же ВЭБ будет предлагать неконкурентную, монопольную услугу, то варианта два: 1) это будет приносить постоянную прибыль ВЭБу, т.е. убытки экспортерам, 2) это будет приносить постоянную прибыль экспортерам, т.е. убытки ВЭБу.  

Первый вариант выглядит для меня явно сомнительным – зачем, скажите, экспортерам соглашаться на невыгодные для себя условия? Если только не будет принят специальный закон, который сделает эту услугу монопольной… Второй вариант более реализуем в том плане, что ВЭБ это государственная организация, во главе Наблюдательного совета которой стоит тот же премьер Медведев, и которая меньше всего думает о прибыли. Вот, например, в своей предыдущей реинкарнации, когда ВЭБ был объявлен Банком Развития, эта организация наплодила столько убытков, что федеральный бюджет вынужден каждый год выдавать ей сотни миллиардов рублей. Да, конечно, в ВЭБ пришла новая команда, у нее новые приоритеты, новая стратегия, но … когда реализация новой стратегии начинается с масштабной рекламной акции – покупки названия стадиона ЦСКА – у меня адекватность и команды, и стратегии порождает большие сомнения в своей адекватности. Реклама – двигатель торговли. Рекламировать свои услуги нужно тому банку, который их продает. А какие услуги продает ВЭБ населению?

Ну, и последнее. Премьер Медведев поставил эту проблему на первое место. То есть изменить структуру российской экономики, реализовывать новые инвестиционные проекты, развивать опережающими темпами малый и средний бизнес все эти годы мешало отсутствие механизма хеджирования валютных рисков? При том, что весь несырьевой экспорт (без вооружений) от силы составляет 20 миллиардов долларов в год. Неужели премьер Медведев, действительно, в этом уверен? Или ему просто слово «хеджирование» понравилось?