воскресенье, 26 марта 2017 г.

Проблема не в ставках (Открывая The Republic)



Мне уже доводилось комментировать идею министра экономики Максима Орешкина о российской фискальной девальвации – снижении ставки социальных взносов при одновременном повышении ставки НДС. За прошедшие недели ясности в этом вопросе, казалось, прибавилось – в поддержку этой идеи выступил министр финансов Антон Силуанов, отметив при этом, что этот маневр должен быть нейтральным для бюджета – то есть не должен приводить к снижению доходов казны. Но немедленно вслед за этим появляется новая «светлая идея», чтобы обойтись без повышения ставки НДС, а доходы бюджета добрать через введение налога с продаж.

Я и к первоначальному замыслу относился скептически, а уж после такой загогулины точно буду выступать против задуманного правительством плана. Хотя бы потому, что введение нового налога потребует его администрирования, то есть дополнительных усилий и расходов со стороны как налогоплательщиков, так и налоговых органов. И получится, что первые должны будут направлять часть своей прибыли не на развитие, а на обеспечение прихоти умной бюрократии, а вторые будут сокращать время, которое тратят на администрирование уже имеющихся налогов или нанимать новых работников, то есть увеличивать бюджетные расходы.
Более глубоко обсуждать эту идею еще раз мне не хочется – никаких новых внятных аргументов от чиновников мне услышать не довелось. Зато, похоже, появился повод посмотреть более широко на российскую налоговую систему и попробовать дать ответ на вопрос: а можно ли назвать ее идеальной?
Фискальный идеал
Задав себе этот ⁠вопрос, я задумался: а что такое идеал в налоговой системе? И есть ли ⁠он ⁠вообще в мире? С одной стороны, за последние ⁠лет 30–40 в мире прошла своеобразная унификация ⁠налоговых ⁠систем. В большинстве стран мира вы найдете налог на прибыль, подоходный налог, налог (отчисления) на социальные программы (пенсии, социальное страхование и так далее), налог на добавленную стоимость или налог с продаж, акцизы и таможенные пошлины. На эти налоги приходится подавляющая часть бюджетных доходов в большинстве стран мира. Казалось бы, вот и ответ на вопрос: такой каркас налоговой системы и есть идеал идеалов. С таким подходом можно согласиться, но дальше начинаются детали, в которых кроется дьявол: ставки налогов, необлагаемые минимумы, льготы и вычеты, совокупная налоговая нагрузка. Одним словом, мне кажется, в вопросах налоговых систем все страны «несчастливы каждая по-своему». Неслучайно налоговые вопросы почти всегда присутствуют в политических программах в ходе избирательных кампаний, а изменения в налоговом законодательстве во многих странах случаются практически ежегодно.
Почему так нелегко, если вообще возможно, найти идеал? Ответ на этот вопрос лежит в двойственной природе налогов: с одной стороны, налог – это изъятие в пользу государства части заработанных вами доходов, а это всегда порождает вопросы справедливости и целесообразности. С другой стороны, налоги формируют доходы бюджетов, за счет чего граждане получают набор государственных услуг – от безопасности до здравоохранения и охраны окружающей среды, – что порождает другой набор вопросов: а нужны ли такие расходы, много или мало тратит государство денег на решение тех или иных задач? Поскольку человеческая жизнь меняется постоянно, ответы на эти вопросы также меняются, что вызывает изменения в бюджетной и налоговой политике.
Но признание того, что идеала в налоговой системе не существует, не снимает вопрос о рациональности налоговой системы в России, о том, насколько хорошо налоговая система справляется с другими задачами – помимо наполнения бюджета доходами. И здесь я вижу четыре больших проблемы, которые не позволяют дать положительный ответ на эти вопросы.
Во-первых, российская налоговая система построена таким образом, что все финансовые ресурсы концентрируются в федеральном бюджете, делая региональные и местные бюджеты финансово зависимыми от Москвы вечными просителями денег. Регионы имеют минимальную свободу в вопросе изменения налоговых ставок и предоставления налоговых льгот, и большинство из них не имеют никаких шансов на то, чтобы стать самодостаточными. Поверить же в то, что московские чиновники объективно, быстро и беспристрастно разберутся во всех проблемах огромной страны и примут оптимальное решение, которое соответствует интересам граждан, проживающих в сотнях и тысячах километров от Москвы, я, простите, не могу.
Во-вторых, система государственных финансов в широком смысле слова включает государственные внебюджетные фонды (пенсионный, медицинского и социального страхования), и, следовательно, вопрос установления ставок страховых взносов является частью налоговой системы. Для внебюджетных фондов, и особенно для пенсионного, крайне важна долгосрочная перспектива и устойчивость – момент уплаты взносов и момент получения обратных выплат разнесены во времени на годы и десятилетия. А многочисленные «реформы» в этой области делают ситуацию все более запутанной и менее определенной. Правительство то снижает, то повышает ставки, то дотирует внебюджетные фонды, то забирает у них деньги (как это было с фондами медицинского страхования), вводит накопительную пенсионную систему и ликвидирует ее, не успев дождаться никаких результатов ее работы, то вводит новую пенсионную формулу, а то переводит расчет пенсий на балльную систему, при которой никто не может понять, какую пенсию он будет получать.
В-третьих, исходя из двойственности природы налогов, в мире достаточно давно сформировалась позиция, согласно которой вопрос налогов – это вопрос договора между государством и обществом. Современное общество хочет понимать, на какие цели государство собирается тратить собранные деньги, и через своих представителей в парламенте хочет не просто участвовать в обсуждении этих вопросов, но и иметь решающий голос при принятии решений. Именно в этом был смысл одного из главных лозунгов американской революции 1776 года: «Нет налогообложения без представительства» (No taxation without representation). Понимание того, что государство существует, а чиновники получают зарплату и прочие блага исключительно за счет уплаченных гражданами налогов, заставляет государство быть ответственным перед населением при принятии своих решений. К сожалению, такого понимания у российских граждан нет, а российская власть делает все возможное, чтобы оно и не сформировалось.
В-четвертых, разговор о налоговой системе невозможен без обсуждения извечной темы – много или мало платится налогов в России, можно или нельзя повышать налоговые ставки для того, чтобы стимулировать экономический рост. И здесь без международных сопоставлений не обойтись.
Страна-середнячок
Если посмотреть на данные МВФ о глобальной фискальной нагрузке на экономику (отношение всех доходов государства к ВВП) или на данные Всемирного банка о налоговой нагрузке на бизнес (отношение всех нормативных платежей, уплачиваемых компаниями, включая социальные взносы, но не включая НДС, акцизы и налоги с продаж, к прибыли предприятий до налогообложения), нельзя сказать, что налоговая нагрузка в России является запредельно высокой. Россия скорее середнячок. На графике хорошо видно, например, что совокупная налоговая нагрузка на экономику в таких странах, как Турция и Израиль (с высокой долей оборонных расходов) или Польша и Эстония (лидеры постсоциалистической трансформации), выше, чем в России. Да и из развитых стран налоговая нагрузка ниже, чем в России, зафиксирована лишь в США и Ирландии. Можно говорить о том, что в странах-конкурентах (Китай, Бразилия, Мексика) совокупная налоговая нагрузка несколько ниже, чем в России, но, во-первых, у этих стран нет таких запредельно высоких военных расходов, как в России, и, во-вторых, у каждой из них нагрузка на прибыль предприятий существенно выше, чем в России.
График. Доля государственных доходов в ВВП
 и отношение нормативных платежей предприятий
к прибыли до налогообложения, 2015 (%%)
     Источник: МВФ, Всемирный банк.
Но, анализируя налоговую нагрузку на российскую экономику, с одной стороны, нельзя забывать, что более четверти фискальных доходов государства (26,7% в среднем за 2006–2015 годы) составляли так называемые нефтегазовые доходы, которые концентрируются в одном секторе промышленности и в значительной мере являются налогом на экспортную выручку, и если эту часть фискальных доходов вывести за скобки, то оставшийся уровень налоговой нагрузки на экономику едва превысит 24%, то есть окажется на уровне Вьетнама. С другой стороны, нужно помнить, что существенная часть российской экономики работает в «серой зоне», то есть не платит налоги вообще или платит их по минимуму. Если верить Росстату, доля «серой экономики» в России составляет около трети, и если принять гипотезу, что в этом секторе налоги не платятся вообще, то получается, что рассчитанный МВФ показатель отношения государственных доходов к ВВП нужно увеличить в полтора раза, чтобы понять реальное положение дел.
Не знаю, что читателю больше нравится – 36% от ВВП (без учета нефтегазовых доходов) или 44% (включая их), но мне хорошо понятно, что сам по себе уровень налоговой нагрузки на экономику не является ключевым фактором ее конкурентоспособности. Посмотрите на график. Выше уровня 44% ВВП находятся Германия, Австралия, Швеция, Дания – кого из них вы готовы назвать неконкурентоспособной экономикой? Из моего личного опыта общения с иностранными бизнесменами, с руководителями крупнейших мировых корпораций я хорошо понимаю, что налоговые ставки являются далеко не самым главным критерием при принятии инвестиционных решений.
Перечисленные четыре проблемы налоговой системы и то, как государство подходит к их решению, говорит мне о том, что российская налоговая система не справляется со своими функциями, а государство, вводя налоговые новации, движется в прямо противоположную сторону, что не предполагает решения проблем в обозримом будущем. Поэтому назвать такую систему справедливой и идеальной я не могу.
Несомненно, снижение налоговой нагрузки (хотя речь об этом ни Минфин, ни Минэкономики не ведут) могло бы сделать жизнь компаний, работающих в России, несколько легче, а дивиденды, получаемые их собственниками, несколько выше. Но никакие изменения в налоговой системе, особенно те, которые любит Минфин, от которых бюджет немного выигрывает, а налоговые правила усложняются, не смогут компенсировать главный конкурентный недостаток российской экономики – незащищенность прав собственности, ставшую результатом разрушения политических институтов в стране.


Оригинал - здесь

2 комментария:

  1. Скажи пожалуйста, делая вычет на четверть из бюджетных доходов от нефтегазового сектора, логично было бы сделать аналогичный вычет из ВВП нефтегазового сектора чтобы оценить реальную налоговую нагрузку не нефтегазового сектора

    ОтветитьУдалить
  2. Чтобы защитить право собственности придется признать сложившееся распределения прав на средства производства, на активы в стране законным, не подлежащим обсуждению. Закрыть глаза на криминальную приватизацию и захваты. Т.е. провести черту, что, мол, все, передел закончился, будет вот такая картинка, и теперь государство будет ее защищать. Насколько это реализуемо? Будет много недовольных.

    ОтветитьУдалить